Отправлено: 07.03.07 19:17. Заголовок: "Сотворение мира", мультифэндом/ориджинал, экшн, NC-17. WIP. + маленький кусочек от 10.03

Автор: Сехмет (cexmet@inbox.ru)
Название: Сотворение мира
Фэндом: условно говоря, это кроссорвер «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда»/«Герберт Уэст, воскрешающий мертвых»/«Франкенштейн»/«Случай Чарльза Декстера Варда», но вернее будет назвать это ориджиналом по мотивам. Так же Вы можете встретить в тексте упоминания героев «Записок о Шерлоке Холмсе», «Списка семи», «Хроник Нарнии», «Арканума», «Кабинета диковин» и других известных книг/кинофильмов.
Пейринг: основной – Герберт/Виктор
Рейтинг: планируется NC-17
Жанр: экшн (?)
Предупреждения: попирательство всех канонов (см. «фэндом») (в т.ч. AU во внешности героев и хронологии событий, а так же ООС), постмодернизм, наплевательство на историю, UST, практически EIG, смерть персонажей, насилие, богохульство, медицинские опыты, живые мертвецы и прочая мистика.
Дисклеймер: некоторая часть всего этого принадлежит Лавкрафту, Стивенсону, Шелли, Престону с Чаилдом и другим умным людям. Я – побирающийся на папертях кролик, и мне принадлежат порнография, постмодернизм и компиляция.

 Отправлено: 07.03.07 19:18. Заголовок: Re:

СОТВОРЕНИЕ МИРА

И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою.

Бытие; глава 2, стих 7.


Sing for your lover like blood from a stone
Sing for your lover who's waiting at home
If you sing when you're high and you're dry as a bone
Then you must realize that you're never alone
And you'll sing with the dead instead

Placebo


I.

17 сентября 1931 года, Лондон.

– Здравствуйте, доктор Франкенштейн.
На пороге стоял невысокий, чисто выбритый блондин. Его левая рука была забинтована, и сквозь марлю проступало кровавое пятно.
– Извините, сэр, но я не веду приема населения, и, в данный момент, вообще не занимаюсь врачебной практикой.
– О, я знаю, – блондин легко кивнул. – Позвольте представиться – доктор Герберт Уэст. Насколько мне известно, Вы посвятили несколько лет своей жизни исследованиям в весьма… специфической области медицины, а именно – Вы занимались вопросами возвращения к жизни мертвых человеческих тканей. И, если я не ошибаюсь, достигли в данной области определенных успехов.
– Нет, вовсе нет, – быстро ответил Франкенштейн, отрицательно мотнув головой. – Вы, вероятно, ошибаетесь, мистер… хм… доктор Уэст.
– Прежде, чем Вы продолжите, я хотел бы внести некоторую ясность в свои речи – мы, некоторым образом, коллеги. Я, также достигнув в этом немалых успехов, подвязался на ниве воскрешения, правда, в отличие от Вас, использовал целые тела.
Из коридора дуло прохладой, и с первого этажа был слышен визгливый женский голос – мисс Армитедж, хозяйка дома, обсуждала что-то с супругой владельца книжного магазина, находившегося на углу улицы.
– И, все же… – этот миниатюрный – на полторы головы ниже Франкенштейна, к тому же куда более худощавый, с по-мальчишески тонкими костями – блондин, внушал уважение и страх. Порой встречаются такие люди: с виду ничего особенного, но под маской хрупкой плоти будто таится демон, смотрит на чужие души сквозь бесцветные человеческие глаза.
– О, понимаю. Вам нужны доказательства. Сразу видно, что Вы недавно в Англии, доктор. Я готов предоставить Вам некоторые подтверждения, но, полагаю, это лучше сделать в гостиной, – Уэст, наклонив голову, заглянул в полумрак жилища Франкенштейна, – в противном случае, милая пожилая мисс, сдающая Вам комнаты, может услышать то, что ей слышать вовсе не обязательно.
Франкенштейн отстранился, позволяя незваному гостю пройти в квартиру. Если этому Уэсту и вправду что-то известно, то лучше узнать – что именно. И, по возможности, пресечь распространение этой информации. Мысль о том, что, ради этого, возможно, придется убить Уэста, мало пугала Виктора – да, прежде он бы содрогнулся, но долгая работа с мертвечиной, рискованное бегство из родных мест в Лондон и оставшийся на континенте монстр, несколько изменили его представления о моральной стороне убийства.
Уэст сел на стул, закинув ногу на ногу:
– Позволите закурить?
Дождавшись утвердительного кивка хозяина, он достал из внутреннего кармана небольшой блестящий портсигар с восточными узорами на крышке, и вытащил из него сигарету. Скребущий звук спички, короткая вспышка огня, и к потолку зазмеилась жидкая струйка дыма. Уэст затянулся.
– Итак, что касается моей деятельности. Я мог бы, конечно, продемонстрировать Вам свои лабораторные журналы, но, полагаю, это доказательство будет более веским.
Он передал Франкенштейну несколько номеров «Таймс», самый свежий – примерно полугодичной давности. Виктор быстро просмотрел заголовки передовиц: «Суссекский осквернитель могил пойман в Лондоне», «Врач подозревается в экспериментах над похищенными из городского морга трупами», «Доктор Герберт Уэст отрицает свою вину», «Безумный медик отпущен за недостатком доказательств». Почти все статьи были сопровождены фотографиями Уэста.
– И, к примеру, это.
Вырезка, похоже, из какой-то бульварной газетенки – заметка о нескольких умерших бедняках, вернувшихся в с того света, «частично разложившимися и абсолютно безумными». Статья сопровождена довольно натуралистичными рисунками, на которых художник запечатлел людей, буквально разодранных на части. Эти иллюстрации живо напомнили Франкенштейну тела, изувеченные его творением.
Несколько абзацев были обведены карандашом – «один из врачей, производивших вскрытие, сказал, что, по его мнению, Томас Поттер умер примерно за три недели до попадания в морг. Однако, убивший Поттера Николас В., пожелавший скрыть свою фамилию, утверждает, что убийство в целях самозащиты было совершено им примерно за четыре часа до отправки тела в морг».
– Откуда Вам известно о моих опытах?
– У меня есть определенные связи в полиции, благодаря которым, – Уэст кивнул на стопку газет, – мне и удалось освободиться. Один мой друг рассказал мне о Вас, и связанных с Вами убийствах. Установить прочее было сложно, но вполне… выполнимо.
– Зачем Вы пришли?
– Мой компаньон, когда меня арестовали, покинул меня. Мне нужен человек, который поможет мне продолжить мои опыты.
– А с чего Вы взяли, что я соглашусь?
– О, у меня есть несколько оснований. Во-первых, – Уэст снова затянулся, – Вас преследует Ваше детище – взбунтовавшийся Адам, если угодно. В такой ситуации просто необходим человек, который всегда рядом и умеет неплохо стрелять. Во-вторых, если Вы откажетесь, я смогу шантажировать Вас – мне ведь ничего не стоит сообщить в Скотланд-Ярд о Вашей деятельности. Конечно, Вы можете меня убить, но – кто знает, не поведал ли я о Вашей тайне кому-либо из своих знакомых, ради страховки? В-третьих, я прекрасно понимаю Вас – Вы хотите показать всему миру, что человек в состоянии преступить законы биологии так же, как он уже сделал это с большинством законов физики. Хотите утереть нос Господу Богу. То же самое хочу сделать и я. И последнее, – он погасил сигарету об край стола, – Вы снимаете четверть дома, один этаж – почти целиком. Не бог весть какие хоромы, однако, стоят они немалых денег. С которыми, полагаю, у Вас не очень хорошо. Если же я перееду к Вам, и буду использовать Вашу лабораторию – полагаю, на втором этаже находится именно она – мы сможем поделить плату так, как Вам будет угодно.
Франкенштейн опустился на стул, стоявший рядом со стулом Уэста и мрачно улыбнувшись, запустил пальцы в волосы:
– У меня есть время, чтобы сделать выбор?
– Боюсь, нет. Учитывая то, что Вы уже знаете несколько компрометирующих меня фактов…
– Понятно. В таком случае, мне остается только согласиться.
Франкенштейн откинулся на спинку стула, и дерево скрипнуло от столь резкого перемещения массы.
– Значит, плата пополам, как у доктора Ватсона и Шерлока Холмса? – в конце концов, он еще успеет убить его, если это понадобится.
– Аминь, – сказал Уэст, вскидывая правую руку, в которой, судя по положению пальцев, сжимал воображаемый бокал. – Уверен, о своем согласии Вы не пожалеете.
– Может быть, – кивнул Франкенштейн, задумчиво поглаживая свой левый ус. – Надеюсь, Вы не ошибаетесь, доктор Уэст.
– Герберт, – бросил тот, «ставя на стол» так и не выпитое спиртное. – Видите ли, я вырос в Америке, и моя непосредственность… – он развел руками. – Если Вы позволите, я буду называть Вас Виктором.
Европеец тряхнул головой:
– Если угодно. Вы действительно хорошо стреляете?
– Более чем.
Эту фразу Уэст сопроводил резким неопределенным жестом, от которого повязка на руке чуть сползла ниже, обнажив рану – вернее, две длинные ранки, точно оставленные человеческими передними резцами. Если это действительно был укус – в пользу этой версии говорили и глубокие царапины на ребре ладони, должно быть, оставленные коренными зубами – то, возможно, доктор стал жертвой одного из своих пациентов.
Значило ли это, что те, кого он лечил – или, может быть, убивал? воскрешал? – были опасны, и восставали против экспериментатора, так же, как Адам Франкенштейна?
– Я покажу Вам лабораторию.

* * *

Трость с набалдашником в форме рыбьей головы трижды ударила по дубовым доскам двери, прежде, чем хозяин дома отпер замок. В прихожую тут же проникли синеватая уличная темнота, разбавленная желтым фонарным светом, и прохлада ранней лондонской осени.
– Добрый вечер, – сказал гость. – Полагаю, доктор Генри Джекил?
Сняв перчатку, он протянул руку и пальцы Джекила рассеяно пожали ее.
– Я Вас знаю? – доктор твердо стоял на ногах, но крепко сжимал притолоку, точно хотел показать незнакомцу, что не пропустит его в дом – во всяком случае, прежде, чем узнает истинные намеренья.
– Полагаю, нет. Меня зовут Чарльз Декстер Вард, я знаком с мистером Хайдом, Вашим помощником, и пришел сюда по его рекомендации. Он сказал мне, что у Вас есть… книги, которые меня весьма интересуют.
Джекил чуть заметно побледнел:
– Вот как. Значит, книги?
– Именно. Видите ли, – Вард склонился к его уху, так резко, что тот отшатнулся, – я ищу «Некрономикон» Альхазреда. И – мистер Хайд сказал мне, что он хранится именно у Вас – лабораторный журнал профессора Эндрю Кеттерли.
– Должно быть, Эдвард ошибся. Я ученый, меня ничуть не интересуют оккультные лже-науки, вроде, – усмешка, – тех, что сгубили мистера Кеттерли.
– Наааадо же, – с нарочитым удивлением протянул гость. У него был странный акцент, подобного которому Джекил прежде не встречал, английский звучал как иностранный, и в некоторых звуках мнилось нечто архаичное, – мистер Хайд передал мне вот это…
Вард вытащил из внутреннего кармана вчетверо сложенный пожелтевший лист бумаги, исписанный темными чернилами, и развернул его, предлагая прочитать. Это было деловое письмо, в котором говорилось о поставках «крупных и здоровых» крыс, вероятно, для опытов; подпись в нижней части листа гласила – «профессор естественных и оккультных наук, Э. Г. Кеттерли», чуть ниже нее была довольно безвкусная монограмма из сплетенных «Э» и «К», а возле нее – экслибрис: «личная библиотека Генри Джекила».
– Даже если Хайд и не ошибся, я не склонен впускать в свой дом всех его знакомых – среди них довольно много весьма сомнительных типов. Если Вы приведете хотя бы одну вескую причину для этого…
– Приведу, доктор. Случалось ли Вам слышать о мистере Спарксе-младшем, частном детективе? Полагаю, нет – его практика пока невелика, но ему уже пророчат славу великого сыщика. Этот молодой человек, по моему поручению, шпионил за Вами, и ему удалось узнать несколько весьма неприятных фактов Вашей биографии, в том числе – и историю мистера Хайда. У него есть доказательства, достаточно веские, для того, чтобы, как минимум, Ваша врачебная деятельность была свернута. А как максимум… – Вард развел руками.
– Почему я должен верить, что Вы не блефуете?
– Разумеется, Вы можете и не верить. Но неужели Вам хочется проверить?..

 Отправлено: 10.03.07 12:28. Заголовок: Re:

II.

6 октября 1931 года, Лондон.

Скальпель быстро скользнул вдоль раны, отделяя особенно сильно тронутые разложением участки плоти. На столе лежала молодая хрупкая женщина – похоже, ей не было двадцати пяти; неопрятный черноволосый юноша с красноватыми белками глаз, встретивший Уэста и Франкенштейна у черного хода морга, и передавший покойную, завернутую в мешковину, сказал что-то насчет драки в портовом притоне – хотя, быть может, он и ошибся – на это указывало отсутствие на трупе других повреждений. Жертва бандита, или, возможно, проститутка, убитая клиентом – она могла принести определенные хлопоты, но риск стоил выгоды.
– Для первого испытания она подходит идеально, – сказал Уэст, отбрасывая отрезанные мышцы и кожу. Теперь на шее трупа зияла рана, куда более крупная, чем та, от которой «пациентка» умерла. – Она достаточно здорова, но вряд ли станет настолько сильна, что мы ее не одолеем. – Бросив короткий взгляд на коллегу, который записывал детали опыта в толстую тетрадь, он добавил: – я имею ввиду, лучше ограничиться подобным материалом, если ты действительно против огнестрельного оружия.
В «ты» Герберта читалось напряжение и принужденность – это было «Вы» в повседневном наряде. Однако, как и многие другие американцы, он свято верил в то, что, порой, при должном усердии, причину и следствие можно поменять ролями, и «ты» может стать началом надежного сотрудничества, а, быть может, и крепкой дружбы.
– Сначала воткните… воткни иглы ей в лодыжки и колени, а потом двигайся вверх. Осторожнее с шеей, – Франкенштейн говорил медленно, на одной ноте, не открываясь от записей, – иглы не должны касаться позвонков, иначе все пойдет насмарку.
Для проверки совместимостей электричества и реактива Уэста пришлось избрать ночь – невозможность использовать, как в старых опытах, энергию грозы, привела к нужде ставить эксперимент не только ночью, но и в почти полной темноте – мрак разгоняли лишь две маломощные лампы, светившиеся на корпусе аппарата, и из-за этого лаборатория скорее напоминала декорации фильма с Лугоши, чем храм науки.
Так часто описываемая в романах о некрофилах красота мертвого тела была как на ладони – возможно, любой неравнодушный к женским прелестям, отметил бы своеобразную привлекательность обретших фиолетовый оттенок сосков и чуть приоткрывшихся половых губ. Даже Виктор, которого мало волновала женская красота, в особенности когда речь шла о науке, не мог не заметить, что, во всяком случае, при этом матовом освещении, покойница выглядела достаточно привлекательно.
Закончив с иголками, двумя резкими движениями – все его жесты были резкими, точно нетерпеливыми – Герберт поднял оба рубильника на передней панели прибора и надавил на круглую черную кнопку.
– Теперь нужно ввести препарат.
Франкенштейн кивнул и взял со стола шприц с ярко-зеленой жидкостью. В крупных ладонях европейца он казался небольшим, но, в руках Уэста мгновенно стал крупным. Игла воткнулась в темную вену на запястье покойницы, поршень медленно скользнул вниз, и загадочная жидкость влилась в труп – почти вся, наружу выскользнула лишь пара капель.
– Прекрасно, – сказал Герберт, поднимая последний рубильник, – осталось лишь дождаться ее оживления. Должен предупредить – не слишком приятное зрелище.
– Я знаю, – Виктору пришлось повысить голос, в противном случае все слова потонули бы гуде прибора. – Мне уже случалось…
Договорить ему не удалось – женщина начала двигаться: электрические разряды усилили и ускорили действие уэстовского препарата – она выгнулась, так, что стола касались только пятки и затылок, а провода натянулись, и иглы чуть вылезли из плоти, утянув за собой несколько капель крови; закровоточила и шейная рана – светлая, кажущаяся водянистой, кровь сначала вырвалась коротким всплеском, а затем потекла несколькими тонкими струйками. Пальцы с короткими неровными ногтями резко сжались в кулаки, а затем опять распрямились, и начали слабо подергиваться, точно комкая невидимую бумагу. По левой ноге скользнуло несколько капель темной, застоявшейся мочи, которая отчего-то не вытекла в момент смерти. Веки распахнулись, женщина шумно вдохнула с негромким хлюпающим звуком, и ее бескровные пухлые губы приоткрылись:
– К… х… – вырывалось из ее глотки. – Нннн… аа…
Нельзя было с уверенностью предположить, была ли это попытка что-то сказать, или просто звуки, более бессмысленные, чем рык животных.
Зрачки ожившей резко расширились, и, опрокинув стол с инструментами, она не то спрыгнула, не то упала на пол, звонко ударившись об него грудями и животом. Большая часть игл выскочила из тела, но две обломились, и остались торчать – одна чуть выше крестца, а вторая в шее. После второго глубокого вдоха, сопровождаемого таким же звуком, женщина встала на четвереньки.
– Что ж, опыт удался. Как я и предполагал, комбинированный метод оказался очень эффективен.
– Верно, Герберт.
– К… хх… с… – тяжело ударяя ладонями и коленями об пол, подопытная поползла в полумрак комнаты.
Франкенштейн отложил карандаш, и взял лежавший возле тетради мясницкий нож:
– Если мисс не захочет говорить, то лучше от нее избавиться. Я не намерен рисковать из-за перспективы поселить у себя живую покойницу.
– Спешка ни к чему, Виктор.
Женщина, точно поняв, что речь идет о ней, обернулась, и в глазах ее мелькнул страх. С коротким вскриком, потонувшем в гуле прибора, даровавшего ей жизнь, она отпрыгнула – так, как прыгают дети, изображая лягушку – в темный угол.
– Должно пройти время, прежде, чем она снова обретет разум – если, конечно, ей суждено его снова обрести. Если ты убьешь ее прямо сейчас, то опыт пойдет насмарку – нужно проследить за ней, понять, каковы, кроме ускорения действия препарата, последствия воздействия током.
Виктор нарочито равнодушно дернул плечом – возможно, он действительно чрезмерно опасался повторения истории со своим монстром. Женщина не выглядела опасно, но это едва ли могло быть источником надежд на лучшее.